Автор: Ricka
Связь: ricka02@rambler.ru; icq - 6046793; rickachan.diary.ru
Фэндом: трилогия Голодные игры
Статус: закончен
Размер: mini
Пейринг: Гейл/Китнисс
Возрастной рейтинг: PG (+14)
Жанр: romance, drabble.
Тип: het
Саммари: Если подумать, у Гейла есть все права на Китнисс. Но Голодные игры, шоу и зрители решили иначе. И кому какое дело, что чувствует он?!
Дисклеймер: Все принадлежит тому, кому принадлежит.
Размещение: Только с разрешения автора.
Предупреждение: зарисовка чувств, но получилось как-то излишне эмоционально, возможен OOC. Стиль такой выбран специально, но автор не то что бы спец в нём. Учитывается только первая и некоторая часть второй книги.
От автора: познаем непознанные фэндомы.
Аффтар страдает отсутствием внимания, поэтому очепятки были, есть и будут. Тактично бить веником разрешается. Если кому-то вообще придет в голову это читать!
Не бечено!
Натягивая тетиву
читать дальше
Гейл натягивает тетиву лука. Серые глаза напряженно следят за добычей. Тихо-тихо, ни малейшего лишнего звука, главное выждать нужный момент. Чёрт. С концентрацией внимания что-то не так: приходится делать усилие над собой, чтобы не отвлекаться. Хоторн плохой лучник, но он не любит неудачи. Он обязан зацепить эту белку, доказать себе, что может. Иначе будет стыдно, ведь он столько времени провел охотясь вместе с Китнисс. Китнисс...
Непроизвольное, резкое движение руки, полет стрелы - мимо! Проклятье!
Гейл злобно бросает лук в сторону и сплевывает. Отвлекся. Непростительно.
Охота и была затем затеяна, чтобы не думать о ней. Раньше спасало. Даже во время первых Голодных игр с её участием. Бывало, перелезешь через забор, тогда ещё не бьющий током, и срываешь всю злость, напряжение и страх на оленях и белках. А сейчас даже это не помогает. Все мысли далеко, там, в Капитолии, рядом с Китнисс. И... и с Питом! Острый приступ раздражения. Да уж, куда нам сегодня без мальчика с хлебом, без несчастного женишка и потенциального папашки?!
Дерьмо! Только не это. Гейл ведь обещал себе, что не будет затрагивать эту тему. Зачем ещё больше натягивать тетиву нервов и изводить себя? Он ведь знает, уверен в том, что это блеф. Красивая сказочка для камер, интересная тема для зрителей, наживка для спонсоров - ложь, которая должна спасти Китнисс и во вторых Голодных играх. Хоторн должен радоваться такому раскладу, ведь это, в какой-то мере, действительно может помочь. Вот только что-то радости мало. В голове так и крутиться мысль: а вдруг правда? Вдруг она действительно носит под сердце его ребенка?
Бред. Нереально, не может такого быть! Она ведь говорила, что ей не до романов, любви и уж тем более ей не до детей! Китнисс бы не стала тайно выходить замуж и... И...
Хоторн на миг закрывает глаза. Память услужливо подкидывает картины, казалось бы, бесконечных поцелуев Пита и Китнисс. Воображение, тоже в долгу не остается, добавляя этим сценам особой остроты, от которой Гейла мгновенно начинает мутить. Это просто невозможно терпеть!
Губы сжимаются в тонкую полоску. Гейл едва ли не рычит, хрустя костяшками пальцев. Если это мальчишка из пекарни хоть пальцем дотронулся до неё вне объективов, тогда... Кровь в венах закипает, требуя немедленной расплаты над Питом Мелларком! Да кто он вообще такой, этот сын пекаря? Откуда свалился на их головы? У него нет никаких прав! Он не может быть отцом её ребёнка ни при каких обстоятельствах. Это вздор, ерунда, страшный сон и не более того!
К тому же, Гейл напоминает себе, она не беременна!
Бе-ре-мен-на. Какое противное слово! Сколько не пробуй его на вкус - сплошная гадость со всех сторон, которая только и сулит неприятности: страх за плод, сложности во время родов, опасности первых месяцев, когда ребёнок ещё так уязвим, поиск еды в вечно голодном Дистрикте, Жатва, тессеры, возможное участие в Голодных играх... Да, тут и без Мелларка ужасов полно.
Гейл слегка улыбается. Хорошо, что Китнисс всё-таки не беременна. Что это, самовнушение? Да нет, он ведь знает это. То есть не знает, но верит. Верит-верит-верит-верит! Хм... верит-верит-верит-верит-верит-верит-верит-верит. И ещё сотню раз, до тех пор, пока слово не потеряет всякий смысл и не превратиться в бессмысленный набор букв, верит! Должен верить! Ведь у них с ней полное доверие.
На секунду всё встаёт на свои места. Ну конечно, он верит Китнисс. А вот Питу - нет. В том то и вся проблема. Да и как ему вообще можно верить? Тьфу! Гейл на дух не переносит этого бесполезного блондина из городских, не знающих голода парней.
Смешно даже! Торгующая в Котле девочка из Шлака Эвердин и прилежный сытый хлебный мальчик Мелларк! Если бы не Голодные игры, эти двое даже никогда бы не заговорили друг с другом. До того у них нет ничего общего. И, конечно, Китнисс просто не могла бы влюбиться в Пита. Всё это игра, всё это для камер...
Смешно, конечно... М-да. А вот если задуматься - ни капельки не смешно! Как бы хотелось это отрицать, но в голове так и бьется искренняя мысль: между ними есть связь, это даже слепой заметит. Они бы не смогли свести с ума своей любовью весь Капитолий, если бы между ними не было искры, не было намека на чувства.
Гейл горько усмехается, поднимая лук с земли. Состояние донельзя паршивое: в горле ком, руки слегка трясутся, на душе камень, который, кажется, вот-вот разорвет грудную клетку. Вот вам и подготовленный охотник! Попасть в собственную ловушку - не больно. Пораниться ножом - совсем не больно. Быть избитым на площади - едва ли больно. А вот думать о чувствах Китнисс и Пита больно. Очень больно. Убийственно больно!
Когда Хоторн в очередной раз услышал по телевизору замечание комментатора о беременности Китнисс, он просто не выдержал. Рванул из дома, схватив свою сумку для охоты, и помчался к лесу. Ему было плевать на забор, находящийся под напряжением, на миротворцев, которые легко могли бы убить его за столь серьёзное нарушение правил. Ему было плевать на всё. Хотелось только забыться, не думать, выкинуть её из головы хоть на чуть-чуть.
Проклятые Голодные игры! Они разрушают всё дорогое, они забирают это у тебя прямо из-под рук. Гейл хорошо понимал: даже если Китнисс вновь победит, для него она всё равно останется навсегда потерянной, ничто уже не будет как раньше. Ни при каких обстоятельствах.
Ирония. Гейл ведь и не хотел бы, чтобы всё было как раньше. Нет. В тот момент, когда Китнисс выскочила на сцену вместо Прим, Хоторн почувствовал, как нечто невиданное, но очень ценное стремительно ускользает от него. Когда прощался с ней в Доме правосудия, в полной мере ощутил горечь утраты. Но лишь в тот момент, когда Пит Мелларк заявил на весь Панем о своих чувства, он, наконец, осознал, что именно потерял!
Отвратительно! Выходит Гейл дважды должник Пита. Первый раз, за то, что тот открыл ему истину. А второй раз за то, что вернул Китнисс домой в пусть и относительной, но целости и сохранности. Что ж... спасибо Питти, жаль только то, что себя ты тоже вернуть умудрился!
Хоторн яростно сжимает кулаки. А что ему ещё остаётся? Ему-то, когда он всего лишь какой-то там кузен Китнисс. Разумеется, это было глупо: надеется, обманывать себя мыслями, что, когда победители Голодных игр вернутся, этот Пит возвратиться к себе в пекарню и больше не будет мешать им и Китнисс. Но до как же. Тут ведь Капитолий с его играми. Хотя, если быть совсем честным, даже если бы несчастным влюбленным не пришлось и дальше изображать из себя пару, вряд ли их отношения вне камер были хоть на чуть-чуть прохладнее. А может даже и более тёплыми.
Увы и ах, с Гейлом Китнисс провела на охоте много лет, они были друзьями, они знали друг о друге всё, они помогали друг другу и никто не сомневался в том, что между ними прочная связь. Но всё это становиться таким блеклым и незаметным по сравнению с несколькими днями Голодных Игр, со смертельной борьбой, которая воздвигла между ней и Питом связь более тонкую. Связь более прочную. И неважно, что Хоторн учил эту девочку ставить ловушки, видел её радость после первой удачной попытки, помогал добыть козу для Прим, оберегал от опасностей леса, опекал, жалел, обучал, проходил вместе с ней через голод и страх. Всё это просто не-важ-но.
И всё это сейчас - лишь тупое разглагольствование. А ещё огромная злоба на себя.
Сжатый кулак врезается в дерево.
Почему он не осознал этого раньше? Почему не сказал ей? Почему не коснулся лишний раз на прощание? Почему не поцеловал? Почему он вообще всё это допустил? Почему, Гейл, почему?
Ведь они могли убежать, спрятаться, никогда не быть причастными к этому! Хоторн не зря чувствовал себя в тот день очень паршиво. А ещё говорят, что интуиция - привилегия впечатлительных барышень. К черту! Он абсолютно точно ощущал мерзкий холодок по коже, даже попытался выразить его в предложение побега, которое Китнисс всё равно отклонила. Только вот Гейл и предположить не мог, что всё будет так. Если у него и был страх, то скорее он опасался своей победы на Жатве. Но никак ни то, что роль трибута выпадет ей.
В голове стремительно пролетает мысль: нужно было тоже вызваться добровольцем. Конечно, в этом совсем нет логики. Будь Гейл трибуном, он бы никогда не заявил о своей любви к Китнисс перед камерами, он бы просто пытался защитить свою девочку, обязательно погибнув при этом и лишь надеясь, что она сможет дойти до конца в одиночку. И это не говоря уже о том, что обе их семьи остались бы без опеки и не смогли бы себя прокормить. Отвратительно, невозможно и неправильно. Гейл качает головой. И всё же... желание обернуть всё вспять, занять место Пита очень сильно. Благо, что нет никакой возможности для этого. Он никогда не будет на месте Пита.
Проклятье! В голове вновь навязчивые телевизионные кадры. Всё, хватит. Стоп.
Глубокий вздох. Пора возвращаться к охоте. Несколько долгих минут ожидания, попытка отключиться от всего мира и полностью погрузиться в любимое дело. Ну вот, уже лучше. Лук готов, острая стрела направлена на жертву. Тетива натянута до предела. Полное, тотальное напряжение. Это ведь и есть самое сложное: выдержать его.
Всего лишь мгновение, стремительный полет... удача! Дичь пристрелена, умение обращаться с луком хоть немного - доказано. Но где же облегчение?
Три глубоких вздоха. Тетива нервов только больше натягивается.
Гейл возвращается домой. Он всё так же беспечен: его не пугает забор под напряжением, его не страшат миротворцы. Худшее, что они могут - убить его. А это совсем не так страшно, особенно если забыть о семье. В какой-то момент Хоторну кажется, что он обезумел, ведь нормальный человек испытывает страх за себя...
Забавно, обезумел! А впрочем, неудивительно. Вы попробуйте два сезона следить за Голодными играми с участием самого дорогого человека, который перед камерами уверенно предает тебя. Китнисс, какая же ты дура! Даже хочется отомстить! Найти себе девушку, тем более, что желающих немало. Гейл ведь уверен, Эвердин не сможет избежать ревности. Хотя бы дружеской. Но это низко. Слишком низко. И слишком противно даже думать о таком.
Ещё несколько шагов, несколько терзающих мыслей - и вот уже тёплый дом. Осуждающие взгляды родных и неизменно включенный телевизор. Там идёт всё тоже самое, да никто и не вздумает смотреть что-то другое. Гейлу не хочется сейчас следить за Китнисс, но его словно приковывает к тёмному ящицу: нет никакой возможности избежать просмотра Голодных игр этим вечером.
В кадре самые разные участники. Периодически она. В каждый такой раз сердце Гейла пропускает несколько ударов. Никогда не знаешь в этих Играх, что случится в следующий момент. Её могут убить. Впрочем, Хоторн уже заметил, что этот сезон значительно отличается от прошлого. Сейчас у Китнисс много союзников, которые очень странно себя ведут. Ему всё это не очень нравится, но он пока так и не смог разобраться, в чём же дело.
Родные хотят, чтобы он спал. Но Гейл только отмахивается. Днём - изнурительная работа, следить за ситуацией на арене он может только в позднее время суток. Время - штука странная и жестокая. То еле ползет, то летит с ужасающей скоростью. Хоторн не может сказать, сколько прошло времени с тех пор, как он сел смотреть шоу. Но сейчас и не хочется высчитывать часы - в кадре Пит и Китнисс.
Из горла вырывается болезненный стон. Наивно было полагать, что большей пустоты в груди Гейл просто не сможет ощутить. Смог. Кажется, кадры в ящике способны убить. Интересно, а вдруг, и правда, Хоторн уже мёртв? Жаль, но вряд ли, иначе бы грудь так не раздирало.
Он почти не дышит, покрасневшие глаза не открываясь смотрят на медальон в руке Китнисс. Содержимое не показывали крупным планом, но Гейл готов поклясться, что заметил находящиеся в нём фотографии, на одной из которых был он сам. Что это? Внимательность, отличное зрение или интуиция барышень? Плевать! Слишком больно!
Глаза закрываются. Гейл не хочет смотреть. Он знает, что значит его фотография, знает, что этим хотел сказать Пит, знает, как отреагирует Китнисс (в этот момент Хоторн просто ненавидит её) и предсказывает, что будет дальше. Щёлк, телевизор выключен. Через несколько минут кадр сменится, будут показывать других участников, тогда и можно будет снова включить. Но сейчас... Очередную порцию искренних, чувственных нежностей он не выдержит, уж извините. Нервы и так на пределе.
Злость бьет в голову, ненависть к Китнисс и Питу вызывает острую тошноту. Гейлу даже кажется, что окажись эта девчонка рядом, он бы просто уничтожил её на месте или, как минимум, раздавил бы и унизил парочкой едких слов и выражений. Никакой жалости. Ведь она его не пожалела, просто растоптала...
Проклятье! Хоторн ненавидит оказываться неудачником. Ну вот... С каждой новой мыслью, с каждой секундой тетива лишь натягивается, напряжение становиться невозможным, а он всё больше и больше проигрывает этому мальчику с хлебом.... Непростительно. Ужасно. Больно. Китнисс...
Конец