Автор: Ricka
Связь: ricka02@rambler.ru; icq - 6046793; rickachan.diary.ru
Фэндом: трилогия Голодные игры
Статус: закончен
Размер: drabble, 1207 слов.
Пейринг: Пит/Китнисс
Возрастной рейтинг: PG-13 (+16)
Жанр: romance, angst
Ключевое слово: безумие, цветок, выпивка
Дисклеймер: Все принадлежит тому, кому принадлежит.
Размещение: Только с разрешения автора.
От автора: написано в рамках драббломании на hungrygames.diary.ru
Реально или нереально?
читать дальше
Из сна меня практически вышибает. Я резко дергаюсь и открываю глаза. Дыхание сбилось, я отчаянно глотаю воздух и всхлипываю. Прикусываю губу до крови, чтобы не закричать. С трудом отпускаю простынь, за которую схватилась во сне. Ужасно! Завидую тем, кто просыпаясь пытается вспомнить, кто он. Я же пытаюсь забыть. Безрезультатно.
Очередной кошмар, яркий, безжалостный и неумолимо болезненный вызывает в теле судорогу. Голова раскалывается от боли. Ночь давно перестала быть для меня отдыхом. Почти каждый раз она жестокое испытание.
Я на пару секунд прикрываю глаза, стараясь остановить слезы, стекающие по щекам. Вижу перед собой все те лица, которые теперь тревожат меня каждую секунду: вижу заплаканное лицо Прим, сморщившееся от боли Руты, изуродованное переродками Катона, вижу пустые глаза Финника, гадкую ухмылку Сноу, вижу и много всего другого, неизменно искалеченного и страшного. И всё в багровых тонах. И всё с противным запахом розы. Цветок, которые грезиться мне в самых страшных видениях. Царапаю себя до крови, стараясь выбраться из этого ужаса. Едва ли становиться легче...
— Ты видишь их?
Голос Пита вытягивает меня, становиться спасительной соломинкой. "Призраки" отступают, но тяжесть и боль не проходит. Это теперь навсегда со мной. Искалеченная душа и безумие на ужин.
Руки Пита напряженно обнимают меня за плечи. Его действия какие-то деревянные, неуверенные и, кажется, даются ему с трудом. Прислушиваясь к его неровному дыханию, я на несколько секунд перестаю дышать. Он с трудом контролирует себя. Что-то случилось, он тоже что-то видел во сне или это мои крики так подействовали на него? В первую секунду мне хочется дернуться, вырваться и убежать. После всех мучительных видений, мне уже не до смелости. Становиться очень страшно. Но я не двигаюсь, стараюсь вообще замереть, чтобы он смог успокоиться, чтобы его личные "демоны" отступили.
— Да, — с моих искусанных губ срывается ответ на его вопрос. Я не сдерживаю всхлип.
Его руки сильнее обнимают меня. Я знаю, что он хочет успокоить, но этот жест больше похож на желание сделать мне больно. Он борется с этим. Но легче от осознания этого не становиться. Чувствую его тяжелое дыхание, опыляющее мою шею. Внутренне сжимаюсь, кажется, я сломалась. Мне ещё никогда не было так больно и страшно. Хочется исчезнуть, раствориться и больше ничего не чувствовать.
Я боюсь. Это позорно, ужасно, но... Господи, я боюсь! И меня буквально разрывает от боли.
Не выдержав, я начинаю плакать. Вспоминаю, как холодными ночами в нашем старом доме я обнимала Прим. Она прижималась ко мне, отчаянно ища тепло. Я перебирала её волосы, если не могла заснуть, и смотрела на её ангельское личико...
Крепко сжимаю зубы, но дикий стон всё равно вырывается. Все мои ужасающие чувства спутываются в клубок, и мука, которую они приносят, сравнима с агонией. Боль, страх, ужас... я даже не могу подобрать имен всему, что я испытываю. Знаю только, что это невыносимо.
Ладонь Пита опускается на моё плечо и сжимает его. От такой дружеской поддержки могут остаться синяки. Я чувствую, как его немного трясет. Вторая рука яростно, до боли сжимает подушку в миллиметре от моей головы. Слышится звук рвущийся ткани. Напряженно вздыхаю. Стараюсь успокоиться. Если не успокоюсь я, не успокоиться и он.
Шмыгаю носом, с ненавистью к себе стараюсь отогнать все страшное. Вроде бы получается. Все так же больно, но мне удается немного собраться. Касаюсь дрожащей рукой лица Пита, он вздрагивает и замирает. Чувствую, что его начинает трясти сильнее. Поглаживаю ладонью щеку, царапаясь об щетину. Пытаюсь улыбнуться, но получается только нахмуриться. Мне все ещё страшно.
На моём плече точно останутся синяки: мужские пальцы ещё сильнее сжимают его. Это больно, но я терплю. Такая боль - пустяк, по сравнению с тем, что я испытываю в душе. Можно даже сказать, что физические неудобства отвлекают. Я почти хочу, чтобы стало ещё больнее, дабы заменить одно другим.
—Пит, — зову его, пытаясь понять, насколько хорошо он справляется с приступом.
В ответ тишина.
Я продолжаю касаться его щеки, мои пальцы незаметно перемещаются в сторону губ, почти касаясь их.
Слышу напряженный вздох Пита.
Неожиданно чувствую резкую боль и несколько секунд пытаюсь понять, что произошло. Мое боковое положение изменилось, сейчас я лежу полностью на спине, пригвожденная весом Пита, нависшего надо мной. Теперь уже обе его руки сжимают мои плечи, а сам он дышит ещё тяжелее. Кажется, в данный момент мой мальчик с хлебом с удовольствием сломал бы мою шею.
Ирония! Он спас мне жизнь, а теперь борется с желанием забрать её.
Резко дергаюсь, пытаюсь выползти из-под него. Результатом становиться новая порция боли, когда ногти Пита впиваются в мою кожу. Несколько секунд тишины, а затем он резко отпускает мое право плечо, оставляя царапины. Рука движется к шее, я испуганно сглатываю. Страх снова сковывает движения.
—Пит, — я пытаюсь воззвать к нему, — пожалуйста...
Судорожно вздыхаю.
Пальцы останавливаются у основания шеи, рядом с подбородком. Пит не сжимает мое горло, но явно борется с желанием сделать это. Его рука осторожно, неуверенно поднимается выше. Прикосновение не грубое и не нежное, но меня заставляет зажмурится. Я терплю, несмотря на страх, позволяя ему справиться с безумием и болью.
Пит медленно наклоняется, одновременно обхватывая пальцами мой подбородок. Я чувствую это и вздрагиваю. Мои глаза удивленно расширяются, но я не успеваю даже подумать, как его губы нерешительно касаются моих. Поцелуй несмелый, сдерживаемый. Сухой — такое определение проскальзывает у меня в голове. Я и не думаю отвечать на него, замерев от неожиданности и страха. Всё заканчивается через секунду.
Я смотрю в глаза Пита. Во тьме ночи в них невозможно ничего прочитать. Чувствую, как его пальцы надавливают на мой подбородок. Непроизвольно приоткрываю рот. Он снова наклоняется, на этот раз целуя значительно увереннее. Эта ласка действует на меня совсем по-другому, вызывая уже знакомые чувства. Желание. Я вновь касаюсь рукой его щеки, поглаживая, и отвечаю на поцелуй.
Перемена во мне позволяет действовать решительнее. Я чувствую, как он сильнее вдавливает меня в кровать. Поцелуй становиться более жадным. Зарываюсь руками в его волосы, притягивая к себе. Голова кружится, но все мысли отступили. Впервые за долгие время мне вдруг становиться легче. Я полностью отдаюсь во власть ощущениям, которые испытываю сейчас. И эти ощущения великолепны. Раньше наши поцелуи были нежные, этот же более грубый. Пит действует решительно, он то и дело царапает зубами мою губу. В нем все ещё идет борьба с желанием причинить мне боль. Но во мне это вызывает лишь большее желание.
Тяжелая рука отпускает мой подбородок и возвращается к основанию шеи. Пит почти сжимает моё горло, продолжая целовать мои губы. Кажется из меня вырывается хриплый стон. Я лишь сильнее вцепляюсь в его обнаженную спину, не желая отпускать. Мужские пальцы вновь ощутимо больно хватают мое плечо, и я чуть слышно вскрикиваю, прерывая поцелуй.
Выдохнув, Пит резко отпускает меня и отползает, хватаясь руками за простынь. В его взгляде горит желание, а руки дрожат. Он прикрывает глаза и пытается выравнять дыхание. Несколько секунд проходит в молчание. Но что-то заставляет его сильнее сжать кулаки.
— Спой мне, Китнисс, — неожиданная просьба.
Я смотрю на то, как он борется с собой, и неуверенно кусаю губы. Спеть? Я давно не пела, даже неуверенная в том, что смогу вспомнить хоть какую-нибудь песню. Но... я поддаюсь его желанию, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и красиво. Проходит время, и Пит успокаивается. Хоть я и не вижу, но мне кажется, что сейчас он улыбается.
Когда я останавливаюсь, тяжелого дыхания больше не слышно. Смотрю на Пита, он выглядит умиротворенным и уставшим. Возможно, он заснул. Я расслабляюсь, пытаюсь унять легкую дрожь в теле и тоже прикрываю глаза. Через несколько минут я начинаю чувствовать как сон охватывает меня.
— Ты меня любишь. Реально или нереально? — неожиданно спрашивает Пит.
Я вздрагиваю от неожиданности, глубоко вздыхаю, и, не сдерживая слез облегчения, и киваю:
— Реально.
Конец